Иен Дирк Данросс | Ian Dirk Dunross
27.11.1960 | 27 лет
NY, 5:00 a.m., Feb. 27, 1987
Раннее утро. Люди сбиваются в плотную толпу, выскакивая из такси и рассредоточиваясь по серым улицам. Промозглое утро со свинцовыми тучами, пытающими своей неопределенностью, когда прольется дождь и затопит улицы. Газетные лотки распирает от огромного объема макулатуры, обрушившегося на их неустойчивую основу. Объемные пачки глянцевых журналов заняли свои почетные места на горячих точках продаж, строго отобранных представителями мерчендайзинговых команд каждого издательского дома. Свежий выпуск журнала «GQ» занял самую коммерчески выгодную позицию, надежно накрыт козырьком, спасающим от будущего дождя. Этот день был обречен стать хитом его продаж.
Дирк Струан основал свою компанию в 1841 году, сразу отвоевав себе звание тайпэна, а своей компании – Благородного дома. За две с лишним сотни лет положение компании «Struan’s» кардинальным образом не изменились, хотя и по сей день находятся те, кто хочет это изменить. Свежая кровь компании – Иэн и Дирк Данросс.
На обложке красовалось лицо представителя одного из старейших и мощнейших многопрофильных конгломератов «Struan’s», точнее два лица, похожих друг на друга, как две капли воды, молодых мужчин. Братья Данросс – самые юные представители целого клана, одновременно обладающие и свежим, незамутненным взглядом, и прошедшие старую бизнес-школу, веками складывающуюся под влиянием их же семьи, со всеми ее подводными течениями и камнями преткновения; они уже сразились за свою короткую жизнь ни с одной акулой бизнеса, как правило, выходя сухими из воды, их победное знамя не раз красовалась на поверженных компаниях, которые удалось поглотить и реорганизовать под свое начало. Они взяли все самое лучшее от предков и представляли собой непобедимый тандем, готовились повести компанию в светлое будущее, а не сгноить ее в сточной канаве, что было возможно еще несколько десятков лет назад, когда Struan's был на грани распада.
Иэн Данросс, десятый тайпэн Благородного дома, приняв в правление компанию в бедственном положении в 1960 году, нашел в себе силы поставить компанию вновь на ноги, приняв волевое решение об открытие активов крупных компании, поддерживающих конгломерат на плаву многими десятилетиями. Сделав компанию публичной, он поставил ее под удар рейдеров, но компания вновь выстояла, став еще более мощной, вышла на новый уровень.
Их дядя и отец готовили идеальную смену, не имея шанса снова прогадать, с самого рождения воспитывая наследника… одного из двух.
***
На покупателей гламурного чтива смотрели две пары лукавых глаз, одни изумрудного цвета - фамильная черта, передающаяся из поколения в поколение по мужской линии, другие - серые, словно свинцовое небо - причуда ген. Взгляд обоих одинаково дьявольский, с какой-то животной притягательностью, легкой поволокой, непременно завораживающий при прямом контакте. Цвет глаз – единственное, что внешне отличало Иена и Дирка. Высокий рост, атлетическое телосложение, русые волосы, правильные черты лица - оба брата полное и детальное отражение друг друга, стоит закрыть глаза или спрятать их под дорогой солнцезащитной оптикой, пойти на мелкие уловки с цветными линзами и отличить их не по силам даже родному отцу. Молодые, уверенные в себе люди, пышущие здоровьем, внутренней силой, животным огнем - интригующая обложка.
Уже к полудню на прилавках не осталось ни одного журнала, и теперь каждый горожанин был в курсе малой толики событий из жизни двух братьев, которые они позволили выпустить на поверхность. Наследники «Struan’s» давно и прочно засели в умах многих, покорив их своей самоуверенностью, молодостью, успешностью. А теперь защищали нью-йоркцев от проливного дождя, барабанящего по крышам высотных зданий и по физиономиям молодых бизнесменов, которыми горожане защищались от дождя.
NY, Manhattan, 42nd Street, 2 a.m., Feb. 28, 1987
- Тебе прислали первый номер? - невольно поежившись от легкого холодка, пробежавшего по обнаженной коже, более чувствительной после горячей ванны, Иен расслаблялся после многочасовых переговорах о будущем фирмы Купера, которую они скупили по дешевке, сыграв в свое время на понижение акций и разгромив нью-йоркскую биржу, на несколько дней выведя из строя всех брокеров компании на которую нацелились еще в Гонконге. Теперь они остывали после нескольких дней горячки на бирже в своей полупустой берлоге на Манхэттене. Багаж был свален у входа, все приготовления сделаны, очередная зарубежная командировка подходила к своему логическому завершению, уже пятая с начала года. Дав себе ценные минуты отдыха Иен расположился на диване среди мягких подушек, с бокалом бурбона, опустошенным на треть и, рассеяв рукой плотные клубы дыма перед лицом младшего брата, вопросительно приподнял бровь. Младший, к слову, был рожден всего на несколько минут позже старшего, но это не имело для Иена ровно никакого значения, так как он с пеленок привык ощущать себя старше, сильнее и всегда имел некое персонифицированное чувство ответственности и, в некотором роде, долга, которое довлело над остальными братскими чувствами. Оберегать и опекать, в своем извращенном представлении этих понятий, было для него первостепенно по отношению к брату, а вслед за этим следовали взыскательность и придирки, извлекаемые им из себя ценой лишь природного ощущения собственной исключительности к которой нужно было приравнять брата. Протянутая рука покачивалась в особом ритме, дабы не выглядеть стыдливой просительницей, но явно покачивалась в определенного рода ожидании, что и оправдалось, когда увесистый номер журнала опустился сверху.
Мимолетным взглядом и одобрительным «хм» сопроводив просмотр обложки, с которой он смотрел сам на себя, Иен небрежно перелистал пару страниц, машинально прокручивая в голове содержание недавнего разговора с журналистом, задержавшись пару раз на страницах с рекламой какой-то парфюмерной продукции, лицом которой была весьма обворожительная особа.
- М, милая блондиночка, как тебе? – привлекая к себе внимание легким пинком, Иен, тем не менее, не ждал ответа, да и Дирк явно не собирался ничего озвучивать, так как было ясно, как день, что, как бы ни была внешне хороша блондинка, уже на четвертые сутки Иен захочет ее убить, а годовщину, ознаменовавшую неделю их отношений девушка будет отмечать в городом одиночестве, зато перед прощанием узнает пару страшных тайн братьев Данросс, и падет жертвой великого искусства, которым Иен овладел в совершенстве - искусства соблазнять, которое сменялось быстрым разочарованием и неумением привыкнуть хоть к какому-то новому человеку в своей жизни. Пройдя долгий путь от неловких ужимок и заигрываний, перейдя через длительные умелые ухаживания, Иен пришел к стабильному ощущению собственной исключительности и соблазнение действительно стало искусством. Искусством же портить искусство старшего брата в совершенстве овладел Дирк, который то ли, чтобы спасти бедных девушек, то ли просто из вредности, имел дурную привычку портить тонкую игру брата. Это началось не вчера и не год назад. У всех жертв Иена была одна особенность – чрезвычайное сходство с некой особой. Это сходство сводило его с ума, притягивая и одновременно вызывая сильнейшее отвращение, жажду отомстить, убить и растоптать, но больше всего им двигало желание испытать ту гамму чувств, что и тогда.
***
Эта странная страсть возникла еще в далекие девятнадцать лет…
- Знакомься, это Эйнджел, - ничего заурядней и придумать было нельзя, но при всей обыденности подобного представления Дирк сиял, подобного небесному светилу, что настораживало Иена, ощутившего сразу жуткую неприязнь к этой слащавой француженке. Очередная девушка брата… он надеялся, что очередная, а когда выяснилось, что нет – это стало началом конца для этого дьявола в юбке в образе миловидной девочки, чье имя до сих пор вызывает зубовный скрежет и невольное возникновения рвотных позывов, которые Иен мужественно сдерживает, когда очередная красотка представляется ему Ангелочком. Без его участливого вмешательства эти отношения пришли к неминуемому, нелогичному и неразумному концу – к помолвке, едва только прошло полгода после их знакомства. Допустить женитьбу своего младшего братика на этой охотнице за состоянием Иен не мог.
Темным вечером, в один из промозглых осенних дней середины ноября, когда они все вместе после очередного успешного пережитого семестра в Оксфорде отправились в Гонконг, он вместо своего брата организовал сказочный ужин для этой девицы. Это была годовщина их с Дирком знакомства. Трюк был стар, как мир, две любящие друг друга души готовят романтичный сюрприз своей паре в тайне друг от друга: одна любовная записочка одному адресату, с указанием времени и места встречи, другая – его второй половинке с совершенно другими данными о времени и месте проведения встречи. В этом самом месте, куда прибыла Эйнджел, совершенно случайно оказался Иэн и любезно согласился скрасить ее ожидание, в то время как Дирка увозил катер к другому концу Гонконга, окрыляя надеждой на скорую встречу с любимой…полчаса…час…два.
Когда волнение уже должно было захлестнуть его с головой, заботливый брат с телефона Эйнджел и от ее же лица отправляет сообщение с извинениями, что она ждет его дома, чтобы загладить вину.
И она отчаянно искупала свою вину…страстно…горячо…у Иена в постели. Она была хороша, красива, возбуждала желание, но все чего она была достойна это лишь иногда согревать постель и служить там редким украшением простыней, но все же оказалась достаточно проворна, чтобы внушить Дирку, что способна на что-то большее, чем просто скрашивать его бессонные ночи. Он был молод и глуп.
В тишине помещения, разрушаемой лишь томными вздохами, раздались шаги брата, вызвавшие очередной прилив адреналина. Иен уже давно решил, что пора положить конец этим отношениям, но даже эта измена должна была стать настоящим показательным выступлением, чтобы до затуманенного любовью брата дошло осознание того, что его Эйнджел не более, чем алчная безродная сучка, и все, что ей нужно это наследство семьи Данросс, чтобы и дальше наслаждаться своей пустой жизнью, а вот с кем именно ей не важно.
Иен спиной чувствовал этот пронизывающий взгляд и ощутил страх, который волной пробежал по всему телу, сковав на мгновение благочестивую невесту, когда она увидела на пороге своего жениха, но уже не могла остановиться охваченная страстью, позволив себе расслабиться и выпустить свое истинное я, которое так долго скрывала. Ему даже не пришлось идти на коварные уловки, чтобы затащить ее в постель, было достаточно лишь пары грязных намеков, природного обаяния и наглой лжи о том, что никто ничего не узнает (ведь он же не хочет портить отношения с братом). Охваченные животной страстью, они полностью забылись друг в друге, отдались моменту, не обращая никакого внимания на продолжавшего безмолвно стоять на пороге Дирка. Это было фееричное ощущение, окрылявшее и наполняющее еще большим желанием их обоих, они будто заражали этой запретной страстью друг друга. Но Иен приготовил для брата дополнительный акт этой низкопробной пьесы, наполненной стонами и криками, и едва последний рваный вздох сорвался с прекрасных губ Эйнджел, как он с лукавой улыбкой пропел ей на ушко: «Я люблю тебя». Томное «Я люблю тебя» сорвалось с ее губ раньше, чем она успела подумать о сказанном – рефлекс. Всего лишь мгновение и отчаянный крик разносится на всю комнату, и тут же замирает на приоткрытых губах, но бешенство уже вскипает во взгляде, ее обманули, нагло провели и теперь столь же нагло и беспардонно насмехались над бедной обманутой девочкой, которая нещадно колотила Иена, умирающего со смеху на раскуроченной кровати. Она еще что-то кричала ему вслед и бормотала с тоской в голосе, глядя на Дирка, но он этого не слушал.
- Подойди, попрощайся со своей невестой, братишка, - небрежным движением вытирая слезу, набежавшую от смеха, с лица, Иен встав с кровати, устало потягиваясь, подходит к брату, - боюсь, свадьбу придется отменить… - ни капли сожаления в голосе, глаза сосредоточены на лице Дирка, боясь найти там отражение ненависти, рука заботливо ложится на плечо.
- Она весь вечер говорила только о тебе, - разум отчаянно искал какие-то слова утешения, но не прощения, ему не за что было себя винить, он всего лишь выполнил свой долг! Но до чего же сладостен был каждый момент…эти ощущения отравили его, заставили жаждать продолжения, и эта чертова Эйнджел все-таки оставила о себе память, въевшись в сознание Иена навсегда, заставив его метаться в поисках подаренных ей ощущениях, которые больше никогда не повторятся. Ни одна умелая китайская жрица любви не будет так эмоциональна и несдержанна, ни что ее не распалит так, как присутствие жениха на пороге. Этот момент окрылял, ее запах дурманил голову, ее прикосновения оставили свои следы на обнаженной коже…но больше он ее не видел, он не знал, о чем они говорили в тот вечер с Дирком и говорили ли вообще и никогда бы не признался сам себе, что искал ее во всех своих подружках, но чертова неудавшаяся невеста брата надолго въелась в его подсознание, заставляя искать похожие ощущения.
NY, La Guardia Airport, 5 a.m., Feb. 28, 1987
Зал ожидания аэропорта был заполнен на половину, ранний рейс в Гонконг вот-вот должен был быть объявлен. Сгорая от скуки, Иен взял с соседнего сидения все тот же журнал. Страницы бесстрастно были перевернуты, и вот уже их имена жирным шрифтом выделялись в объемном заголовке на развороте. Интервью было до безобразия серым, обходило все острые углы, но, тем не менее, исподволь извлекало на свет некоторые семейные тайны, о которых предпочитали молчать. Но замять тему о младшей сестре не удалось – Тесс словно узник проводила круглые сутки дома, наедине со своими кошмарами и матерью, которая, не замечая этого, продолжала порождать в ней безумие, испытывая на прочность ее шаткую психику и водить на могилу старой ведьмы – Карги Стран.
Тесс Струан, предательница и спасительница, которая внесла во вражду Струанов и Броков решающий аккорд, превратив ее из личной в вечную. Дочь Брока пустила своего отца по миру, предпочтя встать под крыло Струанов, влюбилась как всякая романтичная шестнадцатилетняя натура в сына Дирка Кулуна. Но его неспособность держать компанию на плаву, вынудила молодую девочку быстро взять все в свои властные руки. Она спасла всю семью от разорения, но легенды о ее методах пугали даже самых толстокожих.
От могилы старой Карги остался лишь огромный серый валун, на котором было выцарапано: «На вечную память – Тесс Струан». Только ленивый журналист не пытался пролезть в эту тайну, не забыв сдобрить ее острыми подробностями, ведя своеобразное состязание со своими конкурентами, кто прольет более грязные подробности на свет, но никто так и не проник в голову малютки Тесс и в причины ее безумия.
За долгие годы это стало уже бесконечно скучным и Иен, прикрыв рукой зевок, наткнулся на небольшую заметку о своей невесте. Идеальная внешность, идеальное происхождение, идеальное воспитание, само совершенство – почти столь же идеальная как его скаковая лошадь с ровными зубами и густой гривой, но эта еще годилась для совместных выходов в свет и редкого позирования для фотоснимков, радовало только, что переезжать из родной Англии во вшивый Гонконг она не стремилась. Вместе они смотрелись идеальной парой, которая на самом деле давно, да и всегда, была чисто номинальной. Они старались держаться друг от друга подальше и отвечали друг другу взаимной холодностью даже в редкие встречи, но этот союз был выгоден им обоим, а потому фарс продолжался, пока был политически выгоден обеим сторонам. Ее отец в правительстве Великобритании оказывал весьма внушительную поддержку «Struan’s», а конгломерат в свою очередь поддерживал его финансово. Дабы не марать бумагу, семьи заключили договор живыми подписями.
Так было всегда…все было решено, предопределено и выложено на золотое блюдо. Шевон была деспотичной женщиной, которая всю семью держала в кулаке, по крайней мере, старалась. Едва Иен начал хоть что-то понимать в этой жизни, как необходимость выбраться из заботливых материнских сетей стала для него первостепенной целью в жизни. Он мастерски создавал видимость покорности, тогда как, на самом деле, они с братом давно делали все по-своему, оставаясь внешне примерными сыновьями. Они принимали свои собственные решения, но были достаточно умны, чтобы не показывать этого. Одним из внешних проявлений покорности и стала Сиенна – его невеста «в миру», которую он лишь огромными усилиями воли и стараниями брата не сжил со свету в первые недели знакомства. Теперь же она стала просто приятным дополнением к выходам в свет и иногда приятной собеседницей, скорее старой приятельницей, чем объектом романтических излияний.
Остальная часть интервью была под чистую забита, близкими к фанатичным, описаниями Дирка их последнего рейдерского захвата, который собственно и привел их на другой конец света. Все это интервью украшали редкие, но уместными замечания Иена, возвращающие Дирка и интервью в целом в сферу грешной жизни, которая и была смаком всего этого повествования, так как исключительно грязные подробности жизни молодых бизнесменов были еще интересны публике, тогда как рейдерский захват интересовал лишь узкий слой населения и явно не цеплял читателей GQ, которые боролись за рейтинг. Иногда он начинал подозревать, что брат помешался на этой работе, ушел в нее с головой, спасаясь целиком от окружающего мира и особенно пугающим это становилось в связи с безумием младшей сестры…ему не хотелось лишиться еще одного близкого человека из-за потери разума, поэтому он считал своим долгом следить за младшим братишкой, увлекать его в развлечения, не всегда законные, но он помогал Дирку выпустить его инстинкты на волю, доселе дремавшие и терзавшие его изнутри, как он считал.
Он привык держать воспитание брата под своим неусыпным контролем, едва тому исполнилось пятнадцать, как Иэн, не по годам развитый, благодаря тесному сплетению со своей амой, которая учила его быть китайцем, принял решение, что Дирк должен стать мужчиной. Данросс не был бы хорошим учеником своей старой китайской амы, если бы не поимел с этого хоть какую-то прибыль помимо морального удовлетворения. После долгих подпольных торгов он продал первую ночь своего Зеленоглазого Дьявола, как уже успели окрестить Дирка все, знающие историю Благородного дома, за 35 тысяч китайских долларов, отдать аме пришлось 5 – это было справедливо, она отдала свой процент каждому звену, которое принимало в этом непосредственное участие, а дом мадам Чуань обрел лицо.
Заканчивалось интервью публикацией всех известных дочерних корпораций Struan’s, с небольшой припиской, что в скором времени один из братьев вместе с креслом тайпэна унаследует все.
Журнал захлопнулся и упал под ноги, будучи тут же растоптан пассажирами спешащими на регистрацию. Родной Гонконг влек их обратно, как ни один другой город, вечная гонка въелась в сознание, гоняя по венам адреналин, стоило ноге ступить на родную землю в аэропрту Кай Так и ощутить как зыбок мир и изменчив йосс.
7. Образование и способности.
Оксфорд: факультет международного финансового права.
Посещал различные курсы и факультативы в Оксфорде по экономике, психологии и лингвистике.
8. Связь.
Агент - riderian@mail.ru
